апология персонажа

.
... вот так живет себе некто литературный герой - тихо и спокойно,

и тут приходит некто автор, и начинает писать ему сложности всякие, злоключения, напряги, терзания

потому что если автор не будет портить герою жизнь, то никто про него читать не захочет

никто не захочет читать про тихую размеренную жизнь, в которой ничего не происходит, сон-еда-рутина, прекрасная жизнь, которую для себя желал бы всякий с опытом и мозгами.

словно все откупаются от тревог и злоключений, читая о них)
.

Порфирий Петрович и глаза любви

.
Порфирий Петрович любил женщин внушаемых и легких в управлении.

Понятно, что таких любят все, но он умел их выискивать и обращать в свою любовь -  оказывая им этим большую честь, ибо не знал Порфирий Петрович человека лучше себя. Не довелось.

И не было для него огорчения больше, как заметить, что любимая женщина больше не видит Порфирия Петровича таким, каким он хочет казаться ей. И себе.

Это огорчение было так токсично, что вызывало  мгновенную частичную амнезию - он забывал и о том, что он сам послужил причиною, и о том, сколько денег должен любимой на тот момент женщине, и много чего забывал. Так огромна и оглушающа бывала боль от искаженного видения его, Порфирия Петровича личности и души.

Конечно, о любви больше не могло быть и речи. "Любовь - это видеть человека таким, каким он кажется  себе -  в моменты наивысшего приятия себя",  - так примерно думал Порфирий Петрович, если вообще можно заключить в слова всю лаву его мыслей.

Лишенная благодатного видения душа его металась во всей своей беззащитной наготе, терпя боль  предательства. Порфирий Петрович весь растворялся в этой боли, избавлявшей его от необходимости думать и отвечать за. Он страдал, страдал и подкреплялся мыслью, что однажды кто-то заплатит за эти его муки...

Обычно этот неоплатный долг он невольно взыскивал со следующей любимой женщины, как только убеждался, что она достойна видеть его таким, каким он хочет казаться ей. И себе.
.

бедная собачка

вчера Вова смотрел фильм "Хатико" - в телевизоре показывали.

фильм о собаке японской породы, известной своей исключительной преданностью хозяину.
иллюстрацией чего и было это кино.
 Хозяин был Ричардом Гиром, преподавал в универе, ездил туда из своего уютного городка на электричке, а пес его провожал на вокзале, и к моменту прихода поезда встречал на вокзале.

Однажды хозяин умер прямо на лекции, а пес все приходил каждый день к поезду его встречать - десять лет, пока не умер.

Внук хозяина стал к тому времени школьником, осознал собачью верность, написал работу и прочитал на уроке. Все дети хлопали, учителя прослезились, вот что такое безусловная верность, всё такое.

И вот смотрю я фильм - невольно анатомируя что из чего сделано и к чему ведет - но в конце, сквозь бесстыжий свой взгляд ощущаю подступающие слезы, и от этого меня накрывает волна возмущения этой художественной манипуляцией.

У этой  собаки порода такая, что она тупо запрограммирована на моносвязь. Какого черта это подается как идеал и образец верности? У нее что выбор был? у нее сбой в программе в лучшем случае был.

какого черта это вызывает автоматическое умиление, или что там еще за чувства? что за сила исторгает эти  слезы и о чем они?

собаку жалко? она восхищает? ну она десять лет исполняла привычный ритуал, не смогла соскочить - так порода захотела, но все эти годы она пила-ела-принимала ласку и сочувствие людей, и благополучно умерла от старости.

или эти слезы о том, что никто не будет вот так тупо ждать тебя, если ты умрешь.  а зачем? зачем этот  кто-то?

зачем нужна эта идеальная идеальность - ах, ах,  сакральное мимими - эксплуатируемая в таких фильмах? ведь она же миф и пустота, за ней - совсем не то, что мы с такой готовностью рисуем...

все пользуются друг другом - это нормально, это социальный метаболизм - все мы - суть клетки  одного тела, зачем нам нужна эта тупая этическая понтоватая  благообразность?

Это, типа, отсыл в высшее?  Анестезия на случай злоупотребления нами? Или такого рода мифологемы исполняют функцию заповедей, сформулированных неявно, но манипулирующих исправно?

словом,  всеобщая ярая  склонность к мифологизации чего-бы то ни было мне не нравится.

хотя я понимаю, что создавая  этот "аутобульон"   люди страхуются, скорее всего -  мифологемы как отвлекающий маневр...

у меня, впрочем, своя мифология - я верю в царствиенебесное, где всё названо своими именами, без синтетической примеси благообразных понтов, и от этого всё хорошо и никто не умер.

жаль, что со времени взлома Христом эмоциональной матрицы человека прошли тысячелетия, а мало что изменилось - нет ничего милее уютного, со всех сторон подоткнутого одеяла мифологической тьмы.