прогулочное

послали меня болезные домашние по всяким деловым делам с утра.
а я когда хожу, мне мысли всякие лезут в голову. уличные. не домашние.
и я их в диктофон впихиваю через беспроводную вербализацию (о как!):))
*
вдруг дошло, насклоько громадна  разница между тем, что бы называть "несуществующее, как существующее" и  "существующее, как несуществующее".
первое - прерогатива Творящего. 
второе - так просто и не скажешь... тут и отказ верить своим глазам, и агностицизм, и вызов, и преодоление реальности
и раздумывая о перемене мест слагаемых в этом выражении я вновь натыкаюсь на стену, на скалу, на гору-до-небес того, что люди договорились полагать существующим, а что несуществующим, и расплющив в очережной раз лицо об эту невидимую, но существующую-таки гору, я отползаю в посольство своей всегдашней страны - Страны Ощущений Сердца, и зарекаюсь ходить своими мыслями туда, где мне делать нечего

диктофонно-созерцательное

Человек - это такое существо, которое найдёт откуда ему получить радость, даже если она будет абсолютно иллюзорной радостью.
Он просто нащупает то пересечение полей, то преломление линий в точке которых иллюзия будет наиболее полной.
Потому что без радости жить невозможно.

расстояние

Пробки, пробки, но нынче я пешеходом была - Вовочка практикует грипп/бронхит/гипертонию потому я ходила пешком по дневному городу, забитому машинами и кишащему людьми.
И вот, переходя очередную дорогу вброд, лавирую меж стоящих авто, и в одном узком месте протискиваюсь в узкий  -25 см - зазор между бамперами и думаю: вполне реально проскользнуть между машин, уместившись в дистанцию 25 см между ними, если машины стоят.

пряма такие мысли...
н-да...

расстроилась

Вова смотрит по ОРТ кино про Брежнева. Фильм движется сменой планов: от настоящего в прошлое. Каждое  воспоминание вождя предваряется субтитрами: 1935 год, Украина. Потом действие снова переносится в последние годы жизни Брежнева.
Там где Украина 1935 год - Брежнев естессно молодой, и играет его другой актер, и там в 35-м году он начальник транспортного какого-то цеха.
И вот Вова - гриппующий, что извиняет - на очередной смене планов восклицает: "Так это он вспоминает! А я думала это его сын работает начальником цеха!"

мама дорогая... чё болезнь с людьми делает...

по этому поводу старый анекдот вспомнила:
Рабочий посадил сына на руки и говорит: 
- сынок, кушай хорошо,  расти здоровым, вырастешь - рабочим станешь...
- папа, - возражает сын, - я не хочу рабочим, я хочу стать генералом!
- у генерала свой сын есть, - резонно замечает папа-рабочий

короче я пыхнула нипадеццки, на эту мужнину ремарку о том, что он думал, что у Леонида Ильича сын в возрасте 40 лет работал начцеха.

меня бы не взяли в сестры милосердия, не-а (((

Park Avenue на Загородном проспекте:)

Это так магазин называется мебельный на Загородном - "Park Avenue"
мебель и прочие красивые интерерные вещи там купить нельзя - только заказать и ее доставят из Штатов.
журнальный столик стоит пять тысяч долларов. Остальное - дороже))
Мебель там такая, что после нее не хочется смотреть на другую. Она новая, сделанная в обозримом настоящем, но она - как из книг.
Эти кресла на темновишневых лакированных лапах, эти медные гвоздички обивки с ацтекским солнцем на шляпках, эти щедрые складки кожи  на диванных валиках, эти овалы блюд, и изгибы ламп, и контур фарфорового цветка, превозмогающего вазу...
Когда я прохожу мимо витрины, я хочу обратится в персонажа - какую-нибудь рассеянную леди с дерзкими веснушками, только что возвратившуюся с прогулки верхом,  сидящую в этом кресле с чашкой шоколаду. Водить задумчиво пальчиком по фарфоровым изгибам цветка и думать о полученном письме, об отправленном письме...
Интересно, какую бы жизнь я прожила в таких декорациях? стала бы нынешней собой, ли совсем-совсем другой? и где кончается плен прекрасных вещей, лучших на свете вещей, и можно ли жить так, словно их не существует, если каждая из них - свидетельство чьего-то гения, и сообщаясь с вещью, ты сообщаешся с ним, и связь эта для меня всегда волнительна...
я люблю хорошие вещи - они посредники и проводники моего восхищения чьим-то талантом, а значит и Богом тоже.