laragull

.
Порфирий Петрович очень верил в революцию. Он даже зафрендил политика Жиринонского, и фрондёрски год не платил за услуги ЖКХ и по кредитам в банках. Это был его вклад в будущий народный бунт. Вклад был вызван обострением нужды и бедствий масс в лице Порфирия Петровича, опять выгнанного с работы за косяки, подстроенные судьбой.

"Если бы все перестали платить за квартиру и по кредитам, - писал он в своем блоге, - то система воров и жуликов очень быстро рухнула бы".

Порфририй Петрович прерывался и выходил на балкон покурить, от волнения прищимливая дверью кошку и край издерганной занавески.
Щурясь вдаль, замирал, представляя хаос в городе, и себя - почему-то с наганом - пробивающимся к дому вечнолюбимой Матрены Иванны среди грабежей и пожаров - спасать и экспроприировать, наконец, любовь свою в пользу бедных, в лице себя.

Тут Порфирий Петрович мягчел чертами, влажнел взором, возвращался к компьютеру и делал новую запись, воодушевляя любимую его дождаться - он не верил, что любимая может его не хотеть видеть и прочее. Он вообще был убежден, что все его любимые когда-то женщины втайне хотят с ним встреч, просто не сознают этого.

Поэтому, когда Матрена Иванна и в пятый раз грубо отвечала ему в телефон:
" Оставь меня в покое, быдло пьяное", Порфририй Петрович думал "совсем по мне истосковалась, бедняжка, но ничего, скоро начнется Революция, и тогда..."

Тут взгляд его делался тёмным, кулаки сжимались, и он снова выходил покурить нервы, захлопывая хлипкую балконную дверь под мявк кошки и треск занавески.

Эти звуки резали как по-живому, заставляя разлитую по организму тревогу мигом сжиматься до тугого комка ненависти за кадыком. Затяжки делались сильными, быстрыми - Порфирий Петрович словно приходовал воздух сигаретой.

И всем своим существом ощущал, что час близок.