безвидна и пуста

вечером, возвращаясь домой, я вдруг ощутила волнение - не такое, что ноет в ребрах, а другое - внешнее, словно я вдруг вступила в особым образом наэлектризованное пространство.

вдруг запахло тревогой, сомнениями, слезами, напряженным ожиданием звонка или письма

и словно слышался ритм сбитого от спешки дыхания, и стук каблуков, и летящий в истерику голос ...

вокруг стояли дома, и раскинулась яркая детская площадка, теснились припаркованнные машины, шелестели листьями деревья и кусты - все видимое было обыденным.

но я знала, что нечаяно шагнула в аномальную зону эмоциональных растрат и банкротств, или, иначе говоря, любви.
это поле было словно нарочно устроено для слепого облучения всякого, кто в него попадал

на миг показалось, что разгадала зачем всех так стремит в такие зоны, но догадка тотчас ускользнула.

эти зоны - эти рекреации - кочующие carnivalеs, клубки из ошметков нервных растрат всякой невыжившей любви - оказаться в них - это как включить себя в невидимую процессию, что буйно и весело движется к цели

а цель любой процессии - всегда жертвоприношение, но это - тсс! - тайна, об этом не нужно думать, пока тебя несет поток, и у тебя нет сил воспротивиться - да ведь ты и не для того вошел в поток, чтобы ему противиться, ты хочешь в нем плыть, потому что он - праздник, разрыв реальности, морок другой судьбы.

и ты пьёшь, пьёшь запах того, кого эта зона метнула тебе в любовники, и тебе кажется, что именно этот человек и вызвал в тебе эти острые, свежие ощущения, этот вызов жизни, эту отвагу и радость...

я всё это видела словно снаружи, и в то же время ощущала, как меня почти поглотило это поле, обвило силовыми кольцами, я уже почти желала оказаться внутри любовного сюжета - какого-нибудь трагичного, неразрешимого, с ненавистью и бунтом против всего, что против ...

и тут я снова оказалась снаружи - видимо прошла границу невидимой этой зоны

ускользающим инсайтом мелькнуло: мы сознательно оказываемся там, где оказываемся в таких делах.
просто мы сознательно не хотим сознавать это, потому что это портит игру в священную невменяемость

ведь ничто так не расслабляет, не заряжает, и не разметывает на элементы, как эта проклятая игра
.

просто так

Вчера мы играли в дедушку и бабушку.
Феня и Миля запросили сварить им конфет, и Вова варил  - из стакана  молока и двух стаканов сахара получается вкусная такая помадка, твердая.
А мелкие наблюдали. Потом терпеливо ждали пока остынет. Потом, получив по куску помадки, взалкали прекрасного и пошли смотреть лунтика вприкуску.

Потом ели арбуз - очень смешно видеть, как Милечка боится арбузных косточек -  не возьмет кусочек арбуза, если в нем замечена хоть одна.

Я сразу вспомнила себя в детстве - косточки возмущали, потому что вторгались, портили, рушили непрерывность наслаждения.
Я очень долго не смирялась, и вычищала ножом все-все, чтобы потом поглощать чистую мякоть, без помех, без примеси.

Попутно вспомнилось, как я впала в ступор, увидев как нарезают дыню в одном станичном доме - не выпотрошив гирлянды семечек из середины. При нарезании на дольки семечки кое-где отпадали сами, но никто за столом  этим не заморачивался, стряхивал  прямо с куска мешавшее...

возможно, станичники люди жадные до работы, а не до безпримесных удовольствий вкуса)

пример другой крайности: однажды знакомые американцы купили на рынке арбуз и позвали нас его есть.
арбуз подали нарезанным на кубики 2 х 2 см - конечно без кожуры, и без косточек.
я не могла это воспринимать серьезно, и удовольствия от вкуса было испорчено - мне не угодишь, да-да))

а сейчас я вообще ем арбуз ложкой из половинки и так чтобы никто не видел

избавляетесь ли вы от косточек в арбузе до того, как откусить, или уже в процессе?