
В том большом доме, где прошло мое детстве, кухня находилась в полуподвале - в окно были видны только ноги тех, кто шел к входной двери.
Кухня была просторная, метров 25-30, и мы по вечерам в основном тусили там, возле печки с чайником, и холодильника.
был вечер 6 января.
колядовать мы тогда не ходили - конец семидесятых, атеизм, все дела.
к тому же мы ходили в протестантскую церковь, где Рождество отмечалось 25 декабря.
словом, ничто не предвещало.
и вдруг в окно видим как несколько человек с сумками топают к нашей двери.
мы никого не ждали, тем более в таком количестве.
стучат в дверь.
мама спрашивает тревожно:
- Кто там?
в ответ загадочная фраза мальчишеским простуженным голосом:
- Мама и папа прислали кутью.
и мама почему-то открывает дверь.
вваливается толпа пацанов лет двенадцати - мои ровесники - и начинают бубнить что-то маловнятное, но складное.
я прислушиваюсь и стараюсь понять что вообще происходит.
- Ну садитесь, - говорит мама, совершенно не смущенная происходящим, - давайте, я вас чаем напою с пирожками.
главный пацан машет головой, и приоткрывает сумку - дермантиновая коричневая кошелка, такие пенсионерки очень жалуют почему-то - а там... там и мандарины, и конфеты, и орехи, и яблоки красные и желтые...
"неужели это они нам принесли" - мелькает у меня мысль
- Это вам столько уже надавали? - почему-то спрашивает мама, - давно уже колядуете?
- как стемнело, - отвечает главный мальчишка, шмыгая покрасневшим носом. Я замечаю, что крылья его сильно обветрены и шелушатся.
Он достает литровую банку, наполненную вареным рисом и залитую розовым чем-то, как компот. Протягивает маме.
мама зачем-то лезет ложкой в эту банку, достает рис. сует в рот, ест, затем говорит:
- Ну, у меня ничего особенного нет дать вам, но я расскажу вам о Рождестве, ведь вы наверняка толком не знаете кто такой Иисус, верно?
главный мальчик снова шмыгает носом, и смотрит в сторону.
- А нам еще денег дают, - подает голос кто-то из других пацанов.
- денег... - -теряется мама, вытряхивает из кошелька мелочь и протягивает.
это в основном "желтая" мелочь, медяки.
она и правда не могла им много дать, потому что фактически одна тянула нас - четверых детей, работая на две ставки.
- вот немного... а давайте я вам все-таки расскажу про младенца Иисуса...
мне вдруг становится ясна вся картина: этим мальчикам кто-то из взрослых рассказал о старой традиции, потому мама и знает как себя нужно вести, но она реагирует не так, как взрослые в других домах, и потому так неловко всем в этой комнате - и гостям-пацанам, и нам, и ей..
мне делается стыдно за маму - за ее просветительский пыл,
стыдно за нас - что у нас нет ни мандаринов, ни конфет, что они зашли к нам зря, и что выйдя, возможно ругнут наш дом и поприкалываются над мамой... и тут вспоминаю, что у меня есть бумажный рубль! в начале недели мама мне давала рубль на завтраки и на проезд в школу.
иду к вешалке с пальто, достаю из кармана эти деньги, жду, когда пацаны направятся к двери, сую главному мальчику бумажный рубль, тот кивает "спасибо", уходят.
я чувствую невероятное облегчение, словно что-то стыдное - что могло случиться - минуло, пронесло...